Рождественское интервью Святейшего Патриарха Кирилла телеканалу «Россия 1»
— Ваше Святейшество, спасибо Вам за этуежегодную возможность пообщаться с Вами в канун светлогопраздника Рождества Христова.
— Спасибо Вам за возможность встретиться и черезВаши вопросы почувствовать интерес и средств массовойинформации. А этот интерес, наверное, отражает взначительной мере и интересы нашей общественности к жизниЦеркви, поэтому всегда с большим вниманием и, не скрою, счеловеческим удовольствием с Вами встречаюсь.
— Спасибо. Ваше Святейшество, вот уже скорогод, как мы живем в условиях военного конфликта. И я знаю,и все знают, что Русская Церковь все это время неустанномолится о мире. А Федор Михайлович Достоевский однаждысказал: «Долгий мир ожесточает людей. Долгий мирпроизводит апатию, низменность мысли, разврат, притупляетчувства. Социальный перевес во время долгого мира всегдапод конец приходит к грубому богатству». Вотозначает ли это, по-Вашему, что войны между государстваминеизбежны, раз уж мир по Достоевскому так отрицательновлияет на морально-нравственное состояниеобщества?
— Это, кажется, из «Дневника писателя»,если я не ошибаюсь; и мне кажется, это слова неДостоевского, а кого-то другого, потом еще раз посмотрю.Мне кажется, это были не его слова, он вкладывает их вуста кого-то другого, но вообще-то мысль такая, котораяприсуща не только Достоевскому.
Бывают в жизни человека тяжелейшие моменты, когда нужнопереступить через самого себя, чтобы достичь чего-то впрофессиональном росте, в образовании, во многих другихнаправлениях. Но вот что самое важное, что я для себя всвое время вынес. На личном опыте могу сказать: нагрузка,которая ложится на плечи, при духовно и психологическиправильном восприятии действительно помогает росту.Поэтому трудности даются нам в том числе и для того, чтобымы становились сильнее, мудрее. А если говорить о жизниобщества, государства, — чтобы происходилиположительные изменения в жизни и общества, и государства,чтобы народ становился более консолидированным. Если речьидет о трудностях, связанных с опасностью извне, —чтобы люди действительно консолидировались, чтобы большеценили то, что имеют, чтобы возникало желание защищать то,что имеют, и совершенствовать личную и общественную жизнь.
Поэтому трудности даются нам, может быть, для того, чтобымы становились сильнее и лучше. Все зависит от того, скакими мыслями, с каким целеполаганием мы встречаем этитрудности и боремся с ними.
— Навстречу своим трудностям «заленточку», как мы говорим, на линию фронта ушлоогромное количество военных священников. Они сейчас там,многие из них погибли, один из них, протоиерей МихаилВасильев, удостоен звания Героя России. Ваше Святейшество,как Вы думаете, насколько вообще сегодня важно присутствиесвященников Православной Церкви, может быть, другихвероисповеданий там, на линии фронта?
— Священник не имеет права брать в руки оружие. Онне может даже сам себя защитить во время военных действий,то есть присутствие священника в Вооруженных силах вовремя военных действий — это огромный риск. Есливзять дореволюционную практику, то полковой священник скрестом в руках начинал атаку. С первыми, кто выходил изокопов, шел навстречу врагу; и священники чаще всегопогибали, потому что это вожделенная цель для противника.Сегодня наши священники тоже поднимают дух и укрепляютверу наших воинов в зоне военных действий. Но я хотел быеще сказать, что священник очень гуманизирует эту тяжелую,радикально-негативную сферу человеческого бытия. Священникв армии — это тот, кто может выслушать, помочьсоветом, вместе помолиться; тот, кто проводит оченьбольшую работу с родственниками. Потому что чаще всегожены, матери, дети обращаются к духовенству за поддержкой,ведь люди очень переживают за своих родных, близких, затех, кто может жизнь свою положить.
Поэтому еще и еще раз хочу сказать, что священник не беретв руки оружия. Он продолжает оставаться вожделенной илегкой целью. И мы знаем, что за отцом Михаилом Васильевымследили, и этот удар был нанесен именно для того, чтобыего погубить. Каждый священник, который находится в районебоевых действий, сознает, что он является легкой ивожделенной целью, но никто оттуда не уходит, покаСвященноначалие не отзывает, — все остаются вернысвоей священнической присяге и своему пастырскому долгу.
Я очень ценю труд наших священнослужителей в любойэкстремальной ситуации, но особенно там, где присутствиесвященника имеет очень большое значение для духовногосостояния людей — в первую очередь, речь, конечно, овоеннослужащих.
— Недавно Президент Российской Федерацииодобрил целый ряд предложений, за которые, кстати, иРусская Православная Церковь долгое время выступала. Яимею в виду законопроекты, которые касаются защиты нашихтрадиционных духовных ценностей, и запрет пропагандыгомосексуализма и педофилии. Вот как Вы считаете — смомента, когда эти законы начнут действовать, насколькоэто поможет дальнейшему нравственному оздоровлению нашегообщества?
— Трудно сказать, ведь нравственность — этовнутреннее человеческое измерение, и насколько внешниезаконы могут повлиять на внутреннее состояние человека— это большой вопрос. Мне кажется, на внутреннеесостояние человека в первую очередь влияют духовныефакторы — воспитание, культура. Но для чего нужныэти законы — государство таким образом определяетсвое отношение к подобным явлениям. Они перестают быть,что называется, некой нормой, то есть тем, чем ониявляются в других обществах. Государство не репрессируетлюдей, но заявляет о своей нравственной позиции, и вот эточрезвычайно важно. И то, что сегодня Россия, российскоегосударство, российская власть заняли эту позицию,свидетельствует о том, что нравственные вопросы, вопросыдуховной жизни людей небезразличны для современнойроссийской власти.
Вот поэтому, конечно, все силы зла бросаются в данномслучае не только на Церковь и священников, но и напредставителей власти, но, думаю, сообща все мы справимсяс этой проблемой.
— Один из наших высокопоставленныхчиновников недавно сказал — я процитирую — чтораньше многие в России говорили и верили в возможностьвоплощения заветов Шарля де Голля о построении совместногос европейцами общего пространства от Лиссабона доВладивостока. Теперь всем нам становится понятно, что этотпроект не удался. А Вы, выступая в Совете Федерации,сказали, что Россия не самоизолируется, что она незакрывает то самое окно, которое однажды Петр прорубил вЕвропу, но это окно остается открытым лишь длявзаимоуважительного диалога, а не идеологического диктата.Вот скажите, Ваше Святейшество, что нас ждет сейчас вотношениях с Европой? Означает ли, что у нас больше нетобщей основы в виде общих христианских ценностей? Ведь ониих просто игнорируют, и это мягко сказано.
— Конечно, это проблема Европы, потому что мысохраняем христианские ценности. И даже в нашеммногорелигиозном обществе, где большой процент мусульман,эти ценности сохраняются, потому что они преломляются и вмусульманском учении о Боге, о человеке. Поэтому для насвсе сохраняется. Ну, а если это где-то исчезает, тем хужедля тех, из жизни которых все это исчезает. Что значитпотерять нравственную шкалу ценностей или, лучше сказать,оценку ценностей с точки зрения нравственности? Это значитпотерять духовные ориентиры в жизни. А если ориентирыпотеряны, куда человек идет? Нет внутренних ориентиров,человек не владеет этим компасом, он потерян, он идеттуда, куда его направляют. И кто направляет? Силы, которыедействуют в обществе. А эти силы всегда стремятся к благу?Отнюдь! Значит, человек становится легко манипулируемым,он очень слаб, он действительно теряет свою свободу. Акуда все это может привести в случае, если зло будетнарастать в человеческих отношениях?
Мы имеем перед собой апокалиптическую перспективу. А чтотакое эпоха Апокалипсиса, исчезновения добра из жизнилюдей? Найду ли веру в людях (см. Лк. 18:8), говоритГосподь. Вот полное исчезновение добра, нравственногокритерия, вот разрушение ориентиров, которые помогаличеловечеству восходить от силы к силе, и каждому человекудо сих пор помогают восходить от силы к силе, если все этиориентиры не разрушены. Другими словами, если так и дальшебудет продолжаться, то обществу грозит саморазрушение. И сточки зрения христианской апокалиптики здесь нет никакихособых новостей, все это в Апокалипсисе написано. Чтотакое Апокалипсис и конец мира? Как может произойти конецмира, при каких условиях? Тогда, когда исчезнет добро,потому что зло нежизнеспособно и апогеем зла являетсясмерть, разрушение. И если зло побеждает в глобальноммасштабе, значит, у человечества полностью истрачен всякийпотенциал к жизни. Вот это и есть конец света — онне придет откуда-то сверху или снизу, он придет от самогочеловека и от человеческого общества.
Поэтому наша борьба за нравственные принципы, наша борьбаза сохранение веры — это борьба за будущее всегочеловечества, за жизнь мира, ни много ни мало. Мы боремсяза жизнь мира. Мы боремся за то, чтобы человеческаяцивилизация оставалась жизнеспособной. И покуда эта работаи эта вера будут сохраняться, будет сохраняться и надеждана будущее. В этом смысле, конечно, совершенно особая рольу нашей страны. Потому что сегодня Россия действительностановится духовно сильной общностью, и чем больше на насоказывается негативного давления, тем сильнее мыстановимся. И я это чувствую как пастырь и, встречаясь слюдьми разного положения, разного звания, вижу, что этитрудности нас не ослабляют. И еще раз хочу подчеркнуть:если сохраним все, что имеем, то сохраним себя и Отечествонаше.
— Но вот они как-то совершенно не хотят себясохранить, по всей видимости; более того, идет настоящаяподмена понятий добра и зла. Вот, например, недавно, какВы наверняка знаете, они объявили абсолютным добром идею отом, что дети младшего школьного возраста сами, по своемуусмотрению могут определять, то есть менять свой пол.Соответственно им назначат какие-то гормоны, которые потомлишат этих людей возможности иметь в дальнейшем детей. Вотскажите, как Вы думаете, это вообще обратимая тенденция,или они такими становятся раз и навсегда? Когда идетпопрание всего святого, когда отвергаются библейскиепредставления о человеке, — это вообще обратимыйпроцесс, или будет хуже, чем сейчас?
— Он не может быть самоообратимым, исходя из тогоуровня, на который сейчас погрузилось это общество. Когдавсе ужасы, о которых мы говорим, становятся нормой жизни,трудно себе представить, как само общество сможет выйти изэтого кризиса. Только если произойдет нечто.
— Что такое нечто?
— То, что в руках Божиих. Это могут быть катаклизмы.Любые катаклизмы, которые потрясают человеческое сознание,когда люди ищут выход из ситуации, когда отсутствие выходаозначает смерть. Перед лицом таких катаклизмов человекможет изменить свое мышление и вспомнить о той системеценностей, которые пришли к нам свыше. Ведь тольконаходясь в этой системе ценностей, человек можетоставаться человеком, а человеческое общество можетсуществовать. А полагаться на то, что люди путем некойэволюции придут от зла к добру, — этопрекраснодушное и очень далекое от реальности отношение кбудущему.
Либо тяжелейшие условия бытия, которые действительнозаставят человека о многом подумать, как это произошло вовремя Великой Отечественной войны в нашей стране.Обращение от атеизма к вере; и вообще, какой сильной вышластрана не только в военном, но и в моральном отношении,какими сильными мы все вышли!
Либо так, либо те, кто живет в этой страшной парадигме,где грех смешивается с добродетелью, где вообще теряетсяразличие между грехом и добродетелью, приведут эту системук самому печальному концу.
— В минувшем году мы стали свидетелямибеспрецедентного давления на православную паству наУкраине. Вообще, все что происходит с Церковью на Украине,происходило с Церковью, наверное, только в серединепрошлого столетия, и вот сейчас. Кто бы мог подумать:священники подвергаются угрозам, иногда и здоровью, ижизни; на наших глазах идет посягательство на святыни.Вообще, что будет дальше с Православием на Украине, как Выдумаете?
— Православие сохранится. Но для того чтобысохранить Православие, нужно в этих условиях идти нажертвы. И это не добровольные жертвоприношения, а этопросто реакция православных людей на вызов, который передними стоит. Либо сохранить веру, либо от нее отказаться.Все те, кто будет сохранять веру, благочестие, верностьканонической Церкви, встают, конечно, на путьисповедничества; они уже встали на этот путь. Потому что вцентре Европы действительно развязано гадкое гонение наЦерковь — под лозунгами демократии, свободы и такдалее.
Я верю в силу духа православного украинского народа. Людиочень крепки в своей вере, мужественны, оченьэмоциональны. Вот дай Бог, чтобы все эти самые лучшиекачества украинского народа помогли стране Украинскойпреодолеть тот глубокий духовный кризис, в котором странаоказалась. Это не только политический, но и духовныйкризис. И все эти призывы демократизировать,вестернизировать страну, конечно, кружат голову тем, ктосвязывает эти призывы с улучшением материальной жизнилюдей. Вот живут на Западе богатые хорошо, и если мы поэтому пути пойдем, то и мы будем жить хорошо. Но ведь наэтом же пути, как мы знаем, стоит вопрос смены полов,критического отношения к религии и многое, что сегоднясопровождает дехристианизацию западного общества. Поэтомуне берусь судить о том, насколько это с политической точкизрения правильно или неправильно, это не мой вопрос— я сужу обо всем этом исключительно с точки зренияпастырской. Будут украинцы мириться со сменой полов, будутмириться со всем этим нравственным релятивизмом, которыйстал частью культуры и политики западного мира? Если онисогласны принять все это, они теряют свою идентичность,свою подлинность, перестают быть святой землей. Что жетогда подвиг святых угодников? Киево-Печерская лавра,Почаевская лавра, вся эта монашеская традиция? На самомделе речь идет, несомненно, о борьбе с ПравославнойЦерковью, которая всегда являлась и, дай Бог, чтобы и вбудущем оставалась великой нравственной и духовной силойукраинского народа.
— Наша Русская Церковь много помогала людямво время пандемии, накопила огромный опыт. И как тольконачались военные действия, Церковь сразу же стала помогатьлюдям — жертвам войны, беженцам. Я вижу, как оченьмного людей там, как мы говорим, «заленточкой» развозят посылки солдатам, помогают тем,кто страдает, кто ранен. Как Вы думаете, такое искреннеенебезразличие к людям и внутри Церкви, и в нашем светскомпространстве может приблизить мир?
— С точки зрения приближения политического мира— трудно сказать. А вот с точки зрения внутреннегооздоровления жизни нашего общества, это, несомненно, оченьважные импульсы, которые оказывают влияние на общественноесознание, на сознание молодежи. И то, что сейчаспроисходит, конечно, не может не трогать и не вызыватьчувство благодарности. Я знаю очень многих из этих молодыхлюдей, добровольцев, которые едут туда, в опасные места ижертвенно осуществляют свое служение. Люди растут подтяжестью внешних обстоятельств, если не ломаются под ихвлиянием. Поэтому, думаю, все, что сейчас происходит, втом числе вовлечение нашей молодежи в делаблаготворительности, в оказание помощи в очень сложныхусловиях на Донбассе, будет действительно содействоватьположительному изменению в мировоззрении молодых людей, вих восприятии жизни и в конечном итоге отразитсяблагоприятно на их личной жизни, а значит, должноотразиться благоприятно и на жизни нашего общества.
— Русские и украинцы — один народ,по-Вашему?
— Несомненно. Это один народ, вышедший из Киевскойкупели Крещения, но уж очень большой народ. От Белого доЧерного моря. И эта огромность — она же всегдавызывала страхи, зависть у окружающих, и поэтому состародавних времен внешние силы работали на то, чтобы этотнарод разделить, растащить, а то и столкнуть одну часть сдругой.
— Добить…
— И, если посмотреть на историю, так оно ипроисходило. Но Православная Церковь являлась и являетсясилой, скрепляющей этот народ. Вот почему и былипредприняты в свое время радикальные шаги, чтобы ослабитьвлияние Церкви, и в первую очередь это создание унии.Действительно, уния очень разделила народ Западной и ЮжнойРуси, но мало того, что разделила — привела ккровавым столкновениям. А там, где кровь, там надолгоконфликт.
— Действительно, мы сейчас оказались поразные стороны большого противостояния, явно растетожесточение, а с той стороны культивируется ненависть ковсему русскому. А ведь этот год — это год нашейобщей истории, как Вы сказали. Мы один народ, и у нас однадата — 1035 лет Крещения Руси, которую мы будемотмечать в этом году. Вот как Вы думаете, можем ли мы,хотя бы с опорой на эту дату, рассчитывать на то, что унас есть какие-то пути преодоления раскола между русскимии украинцами?
— Раскол политический существует. То, что Украиназаявила о том, что радикально меняет вектор своегополитического и, я бы сказал, исторического развития и чтоэтот новый вектор никак не совпадает с вектором развитияРоссии, — вот в чем дело. Здесь пытаются создатьнекую цивилизационную предпосылку для разделения людей. Авот насколько удастся это разделение довести до самыхглубин народной жизни — вопрос сложный, хотя сегодняна Украине предпринимается все для того, чтобы в глазахукраинцев Россия действительно стала врагом и чтобы вглазах украинцев русский народ, россияне стали другимнародом. От того, насколько успешной будет вся этадеятельность, направленная на создание пропасти междудвумя частями одного народа, зависит, конечно, и будущее.Но Церковь должна делать все для того, чтобы ни в коемслучае украинцы и россияне не стали врагами.
— Ну, слава Богу, у нас же нет такогокультивирования ненависти к украинцам. Мы к ним какотносились, так и относимся.
— Никакого культивирования ненависти.
— Мы особо относимся к ихруководству…
— Да, руководство мы критикуем, но ведь тоже вполитических категориях. Мы не опускаемся ни до какихоскорблений. Мы несогласны с политической позициейруководства, но речи не идет ни о каком культивированиинедоброжелательного отношения к Украине и к украинцам, и якак Патриарх всея Руси особенно внимательно к этомуотношусь. Для меня это единый народ, единая Церковь. Ипотому, конечно, и наносятся удары и по Патриарху, и поРусской Православной Церкви, поскольку это факторединения, причем не политического, а духовного. Точно так,как мы едины с православными людьми, принадлежащими нашейЦеркви в Соединенных Штатах Америки, в Великобритании, вЗападной Европе, где угодно. Мы одна Церковь, один народ,одна молящаяся община. Но даже этого духовного единствадля тех, кто хочет вырыть пропасть между Россией иУкраиной, слишком много, поэтому Церковь и подвергаетсянападкам.
— Но те, кто роет пропасть между Украиной иРоссией, они, наверное, никогда не смогут сделать одно— они не смогут отменить юлианский календарь. А этоткалендарь у русских и украинцев остается общим, славаБогу, и очень скоро мы будем праздновать светлый праздникРождества Христова вместе, в одно и тоже время. Вот какимдолжен быть этот праздник? Есть ли в этом празднике местодля радости во время скорби?
— Если мы говорим «праздник», мы ужеподразумеваем радость. Потому что всякий праздник истановится праздником тогда, когда люди празднуют, апраздновать со скорбью невозможно. Празднование —это светлая эмоция, светлые чувства, и церковные праздникиособенным образом влияют на душу человека, на егосознание, создавая особое переживание радости, тихой,молитвенной радости, и эта радость будет одна для всех— и для наших братьев и сестер на Украине, и длявсех наших братьев и сестер, которые живут в России, и длявсей нашей Церкви.
— Ваше Святейшество, мы поздравляем Вас— все журналисты телеканалов «Россия»,«Россия-24», «Россия —Культура», ВГТРК — со светлым праздникомРождества Христова.
— Благодарю Вас сердечно и желаю помощи Божией всем,кто трудится на этих каналах, которые имеют очень большоезначение в нашем информационном пространстве и у которыхесть возможность оказывать положительное влияние — иэмоциональное, и мировоззренческое — на всех тех,кто вас смотрит и слушает.
— Мы стараемся. Спасибо.
— Всего доброго! Поздравляю Вас с наступающимРождеством Христовым.
