Рождественское интервью Святейшего Патриарха Кирилла телеканалу «Россия»
— Ваше Святейшество, спасибо Вам огромное завозможность пообщаться традиционно с Вами в день РождестваХристова.
— Благодарю Вас. Спасибо.
— Позвольте сразу первый вопрос. Трудный,необычный выдался нам прошедший 2020 год. Что это было?Наказание, испытание — что нам послано?
— Совершенно справедливо это явление называтьпандемией. Пандемия в переводе с греческого — это«весь народ». Действительно, весь народ, весьрод человеческий подвергся этой опасности. В прошлом ужебывали разного рода эпидемии, часто очень грозные. Взять,допустим эпидемию чумы в Западной Европе — онаунесла жизнь половину жителей Европы, это было страшноеиспытание, потому и назвали эту страшную эпидемию чумыпандемией. Ну, и сегодня это слово применяется поназначению, потому что нет такого места, где можно было быпо-настоящему укрыться от этой болезни. Другими словами,из ряда вон выходящий феномен, связанный сраспространением опаснейшего вируса, и потому не должнобыть несерьезного и поверхностного отношения к тому, чтопроисходит.
К сожалению, до сих пор в быту иногда распространяетсятакое мнение, будто это где-то там, а я никогда незаболею. Заболевают сегодня все — ивысокопоставленные люди, и работающие, и неработающие, ипенсионеры, и молодые, поэтому требуется особое отношениекаждого человека к этой болезни. А опыт учит нас, в томчисле исторический опыт: когда общество способно приниматьсоответствующие консолидированные противоэпидемическиемеры и употреблять необходимые средства, эпидемииостанавливаются. Так было даже в старину. Если взятьэпидемию XVII века — началась чума в Москве, котораяпривела к страшным последствиям. Большое количествосвященников просто умерли, некому было совершатьбогослужения, храмы закрылись; более того, невозможно былохоронить людей — на церковных кладбищах былозапрещено хоронить тех, кто умер от чумы. Можно себепредставить страшную картину, этот ужас, кошмар, черезкоторый прошла Москва. Но прошла, сделав соответствующиевыводы, и эти выводы не только запечатлелись в памятимосквичей, но, видимо, вошли и в государственную политику.Когда в 1837 году в Одессе вспыхнула чума, губернатор графМ.С. Воронцов и владыка Гавриил, архиепископ Херсонский иТаврический, совместно приняли решения, которые мы сейчаспытаемся повторить. Представляю себе, каково было владыкеГавриилу — в то время, когда храмы игралицентральную роль в жизни людей! — издатьраспоряжение о том, что храмы закрываются. На два месяцахрамы были закрыты, затем доступ в храмы был ограничен: укаждого храма стоял наряд полиции и не допускал такогоколичества людей, чтобы между ними не было достаточнойдистанции. Ну и, кроме того, было запрещено прикладыватьсяк кресту, к образам. Всё это запечатлено на страницахистории, и мы знаем, что всё это было санкционированоцерковными властями и поддержано властямигосударственными.
Поэтому то, что сегодня мы принимаем противоэпидемическиемеры, которые иногда вызывают смущение, в том числе средиблагочестивых людей, — это не какая-то новация. Мыследуем в русле наших благочестивых предков. И каквведенные ими действия ни у кого не вызывали подозрения втом, что Священноначалие действует, стремясь достичькаких-то недекларируемых и опасных целей, так, надеюсь, исегодня народ с доверием относится ко всем тем указаниям,которые, в том числе, и мне пришлось сделать и которыенаправлены на то, чтобы ограничить саму возможностьзаболевания, в том числе через участие в богослужениях.
— Вообще коронавирус, конечно, совершилтитанические сдвиги в нашем привычном жизненном укладе. Иобщество поделилось: кто-то потерял ориентиры, сталпаниковать, вообще избегать людей, боясь заразиться иумереть; и появился такой термин, как ковид-диссиденты— эти люди напрочь игнорируют все санитарные нормы.Ваше Святейшество, а каким должно быть христианскоеотношение к коронавирусному вызову, если можно таксказать?
— Сейчас наступают Рождественские дни, и в праздникРождества мы будем слушать в храме такие слова:«Страха же вашего не убоимся, ниже смутимся».Не должно быть страха. Страх — это вообще оченьнегативное чувство. Страх сковывает человека и нередкоможет полностью его поработить, лишить свободы действий.Поэтому страх — совершенно негативное понятие, заисключением такого очень важного понятия, как страх Божий.Но страх Божий — это не эмоциональный страх, аосознание нравственной ответственности за свои поступкиперед лицом Божиим.
Поэтому призывать к тому, чтобы люди боялись, чтобывозникала паника в связи с распространением этогозаболевания, — это совершенно неправильный путь. Ачто следует делать? Конечно, надо воспитывать людей,прививать такой образ мысли и такой образ действий,которые минимизировали бы возможность заразиться. Но и вданном случае, обращаясь к людям верующим, хотел бысказать: не надо искушать Господа Бога своего, как сказанов заповедях. Некоторые считают: я же верующий человек, япричастился Святых Христовых Таин, я пришел в храм сдобрыми намерениями, ничего меня не должно смущать,никакая инфекция ко мне не прикоснется. Но ведь точно также Господь ответил на искушение диавола, когда тотпредложил Ему броситься вниз с крыши Иерусалимского храма,чтобы, не разбившись, доказать Свое Божество, СвоюБожественную силу. Что Господь ответил? «Не искушайГоспода Бога своего» (см. Втор. 6:16; Мф. 4:5-7).Поэтому никогда и никто из искренне верующих людей неможет искушать Господа, утверждая: поскольку я верующий,поскольку я пошел в храм, поскольку я приложился ксвятыне, я точно не заболею.
Пусть этот евангельский пример поможет понять, чтоискушение Господа — это стремление грешного человекак тому, чтобы Господь следовал нашей, простите, дурнойлогике. Невозможно привлечь Вседержителя мира к участию внаших мелких, часто очень неправильных, а иногда и простодурных поступках.
— Ваше Святейшество, помните, как еще вовремя первой волны пандемии с Вашего благословения службыв церквях проходили при минимальном количестве людей, тамбыли только клирики, хор, служащие. На Ваш взгляд, неоставил ли этот опыт какой-то травмы как длясвященнослужителей, так и для паствы? Ведь храмы РусскойПравославной Церкви на самом деле всегда были открыты длявсех — и вдруг такое?
— Скажу о чем-то сугубо личном. Для менясопровождалась реальной травмой и очень тяжелымпереживанием необходимость призвать людей —публично, через телевидение — не посещать Божиихрамы. Вся моя жизнь, я уже об этом говорил, посвященатому, чтобы, наоборот, приглашать людей в храмы, приводитьлюдей в храмы, приводить людей к Богу. Другой цели в моейжизни нет…
— И тут такое…
— И вот вынужден Патриарх сказать: не ходите вхрамы. Тяжело было даже, знаете, не просто морально,духовно — физически тяжело было произнести этислова. Но мне помог пример преподобной Марии Египетской,великой подвижницы V века, которая ушла в пустыню и всюсвою жизнь, десятки лет, прожила в пустыне, не посещаяхрама, и стала великой святой, угодницей Божией. То есть вкаких-то экстремальных условиях непосещение храмавозможно, но что не должно происходить? Непосещение храмане должно ослаблять нашу веру, понижать уровень нашеговоцерковления, а тем более подрывать нравственные основыхристианской жизни. Вот если вместе с непосещением храмамы перестаем быть хорошими христианами или даже простоперестаем быть христианами, — это великий грех. Ну,а перетерпеть, переждать тот период времени, когдапосещение храма может сопровождаться весьма опаснымипоследствиями для здоровья, — это тоже долгхристианина. Он должен сохранить себя и для дальнейшихдобрых дел, и для помощи ближним, и вообще сохранить своюжизнь, потому что забота о жизни есть непременнаяобязанность каждого человека. Вот почему самоубийствоявляется непрощаемым грехом. Жизнь и здоровье — этодар Божий, и ответственность за этот дар несет самчеловек. Поэтому всякое действие, которое может разрушитьчеловеческую жизнь, подорвать здоровье, — если этодействие является производным нашей доброй или, в данномслучае, злой воли, — это, несомненно, грех.
— Мне кажется, мы должны быть благодарныпандемии за то, что она явила миру совершенно новыхгероев. Очень скромных, ранее незаметных людей, на которыхникогда не фокусировалось наше внимание. Понимаете, о комя говорю…
— Да.
— Это, естественно, медики, волонтеры,священнослужители. Те люди, которые, наверное, и сейчас,когда мы с Вами разговариваем, работают где-то в«красной» зоне.
— Да.
— Что бы Вы сказали этим людям, которые, нещадя свои жизни, находятся на передовой в борьбе синфекцией?
— Я испытываю чувство искренней благодарности ирадости за то, что замечательная традиция жертвенногослужения во имя блага и здоровья жизни ближних сохраняетсяв жизни современных людей, в том числе молодежи. Ведь есливспомнить эпидемии прошлого, такие имена, как доктор Гааз,доктор Пирогов, — это же действительно удивительныепримеры того, как во времена, когда не было таких мощныхлекарств, как сейчас, врачи шли к больным. Пирогов 16 разпосещал смертельно больных людей, — а это была чума,— и не заразился, Господь хранил его. И то, чтосегодня наши добровольцы и особенно наши врачи,медперсонал, рискуя своей жизнью, своим здоровьем,осуществляют свой долг с таким энтузиазмом, дерзновением,без всякого хныканья, без всяких требований «нет, вынам дайте то-то и то-то, потому что мы делаем такие важныедела», — всё это встречает глубокуюблагодарность со стороны народа. А в моем сердце — иблагодарность, и радость, потому что в тяжелый моментнашей жизни оказалось множество людей, способных на подвиги на жертвенность. И покуда это будет в нашем народе, мыдействительно будем непобедимыми, потому что победа всегдасвязана с жертвой.
— Ваше Святейшество, такой вопрос. Оченьчасто Вы говорите о том, что есть много потенциальныхрисков от всеобщей цифровизации в нашей жизни; вот исейчас Священный Синод в своем послании отметилобеспокоенность христиан, да и не только христиан, тем,что дистанционное образование может и после пандемииостаться с нами навсегда. Как Вы считаете, какие области,сферы цифровизации требуют отдельного осмысления?
— Я не буду говорить о цифровизации в принципе, ахотел бы сказать об отдельных применениях цифровыхтехнологий. Цифровые технологии способны создатьинструменты, обеспечивающие тотальный контроль зачеловеком. Ничего подобного в прошлом не могло быть.Человеческая мысль, техническая цивилизация сегоднядостигли такого уровня, когда, внедряя цифровыетехнологии, можно обеспечить тотальный контроль надчеловеческой личностью. Не просто наблюдение за человеком,но управление человеческим поведением. В книге Апокалипсиссказано, что пришествие антихриста будет сопровождатьсятотальным контролем над человеком. Там не используются этислова, но из содержания совершенно ясно, что речь идет оспособности тотально контролировать человеческоеповедение. Там говорится, что на чело человека будетналожена печать антихриста, и без этой печати нельзя будетни купить, ни продать, ни участвовать ни в какихобщественных отношениях, — человек будет обречен нагибель.
— А если этот человек сам рад быть таким«всемирно наблюдаемым»? Как сейчас сосмартфоном — смотрите, какие возможности, отгеопозиции до всех фотографий…
— Да.
— …причем люди идут на этосами.
— В том-то и дело. Диавол же является не в видезлодея, кощея бессмертного, а в виде ангела света (см. 2Кор. 11:14); и пришествие в мир антихриста будетсопровождаться появлением удивительного человека, которыйпо своей интеллектуальной мощи, по силе воздействия налюдей способен будет вывести человечество из тех кризисов,в которые оно попало. Этот человек и предложит: чтобывсякая преступность ушла из нашей жизни, давайтеруководствоваться тем, чтобы каждый человек имел некийключ ко всему, что ему потребно. Например, это может бытькарточка — прикладываете и получаете доступ кпродуктам питания, доступ к образованию, а если этойкарточки нет, то все теряется. Мы с Вами сейчас рассуждаемо том, что развитие цифровых технологий вооружаетчеловечество способностью осуществлять тотальный контрольнад личностью. Я привел в пример Апокалипсис и антихриста,с тем чтобы убедить тех людей, которые, может быть, обэтом пока не задумывались, что максимальное развитиетотального контроля над человеком означает рабство, и всебудет зависеть от того, кто будет господином над этимирабами. Вот почему Церковь категорически противиспользования цифровых технологий в обеспечении тотальногоконтроля над человеческой личностью.
— Будем надеяться, что хоть дистанционноеобразование отменится и очное образование вернется в нашужизнь…
— Ну, дистанционное образование — это не самоестрашное, что есть. Конечно, сейчас есть необходимость втом, чтобы не допускать заражения опасной инфекциейбольшого количества учащихся. Но дистанционное образованиеимеет другие негативные последствия — не теапокалиптические, о которых я говорил, а болееприближенные. Например, когда люди обучаются вне общения сдругими, — это, я думаю, тоже очень опасно. Потомучто ребенок формируется в семье, студент формируется вколлективе, в общении с профессорами, преподавателями,своими товарищами, друзьями. Поэтому помещение человека вискусственную изоляцию может, несомненно, негативноотразиться на его формировании.
— Ваше Святейшество, можно, спрошу Вас оБелоруссии, ведь это территория пастырской ответственностиРусской Православной Церкви? Там с некоторого временинаблюдается некоторая напряженность между властями ичастью общества; сейчас идет на спад, но, тем не менее,сохраняются какие-то моменты. Белорусский экзархат призвалк прекращению насилия и к проведению диалога. Вот скажите,как Русская Православная Церковь в целом реагирует награжданское нестроение такого рода и как можно вБелоруссии достичь национального примирения,согласия?
— Ну, во-первых, мы полностью поддержали владыкуВениамина, нового главу Белорусского экзархата,Белорусской Православной Церкви, и весь белорусскийепископат, которые обратились к народу с призывомпрекратить насилие и пойти по пути примирения. И ведь этообращение было направлено ко всем. Со стороны властей былислучаи неоправданного насилия, чрезмерного употреблениясилы; но и со стороны протестующих тоже были проявлениярадикализма.
Мы свидетели того, что произошло на Украине, —сейчас слово «майдан» стало нарицательным.Совершенно очевидно, что опыт Украины должен научить всехнас, что преобразования в обществе должны проходить такимобразом, чтобы они не сопровождались нарастаниемвнутренней напряженности и особенно радикализациейотношений между людьми. В самом деле, сколько революцийуже было, сколько разного рода переворотов, но где, кто икогда посредством насильственных действий достигал мира,покоя, благополучия в обществе? Всегда после революциидолжен быть долгий период восстановления. Поэтому нужностремиться к лучшему, не разрушая того, что есть, аразвивая в лучшую сторону, модернизируя в хорошем смыслеэтого слова, улучшая и общественные отношения, и вообщежизнь страны.
Поэтому наш призыв к Белоруссии, близкой моему сердцуБелоруссии, с которой я лично связан еще по своемуслужению в Смоленске, очень люблю белорусский народ, люблюгород Минск и вообще чистоту и порядок этого края…И вот такой пастырский призыв и пастырский совет: всевопросы нужно решать мирно, но, если вопросы существуют,их нужно решать, и это уже обращение и к белорусскимвластям. Нельзя откладывать в долгий ящик то, что вызываетнесогласие и напряжение в обществе. Нужны инструментыразумного, делового обсуждения проблем с выходом наконкретные решения. Дай Бог, чтобы прекратились попыткисиловыми способами решать эти вопросы в Белоруссии, ипусть по милости Божией стал бы развиваться диалог междувластью и народом, властью и обществом, с участием всехсил, включая представителей религиозных общин,направленный на стабилизацию положения и на всестороннееразвитие братской Белоруссии.
— Ваше Святейшество, всем известно, чтодолгое время Вы принимаете участие в мирном процессе междуБаку и Ереваном, причем делаете это вместе с религиознымилидерами как Азербайджана, так и Армении. Вот сейчасслучился конфликт, новое обострение конфликта в Карабахе;слава Богу, теперь там наши миротворцы. Перспективы какие,будет ли мир, как Вы считаете?
— У меня есть надежда на то, что мир будет, и яотталкиваюсь от позиции церковных и религиозных властейкак Армении, Карабаха, так и Азербайджана. Вы знаете, чтоРусская Церковь инициировала обсуждение карабахскойпроблемы с участием Католикоса всех армян и с участиемВерховного муфтия, верховного мусульманского лидераАзербайджана Паша-заде. Мы провели несколько туров такихпереговоров и о многом договорились. И я думаю, главныйитог этих переговоров заключается в том, что дварелигиозных лидера, за которыми стоит большинство народа,говорили друг с другом, и этот разговор был оченьспокойным в том смысле, что не было никаких обвинений,никакого напряжения. Хотя у каждого были свои аргументы иэти аргументы честно высказывались, но они несопровождались тем, что называется скрежетом зубовным,когда эмоции захлестывают и когда диалог превращаетсяпрактически в словесное сражение. Ничего подобного никогдане было, и происходило это потому, что именно религиозныелидеры несут в полной мере ответственность за духовноесостояние своего народа. А что такое духовное состояние?Какая сила возьмет верх — сила мира, любви,спокойствия или сила зла — от этого и будет зависетьповедение людей.
Поэтому роль религиозных лидеров важна — мы ее непреувеличиваем, но и не преуменьшаем. И ведь во время этихпереговоров достигались совершенно конкретные результаты— обмен пленными, неиспользование религиозныхсимволов, религиозной фразеологии, религиозной мотивациидля того, чтобы вдохновить противоборствующие стороны.Выведя религиозный фактор из этого противостояния, мы,конечно, значительно понизили возможный градус этогоконфликта со всеми вытекающими последствиями. Поэтому, непреувеличивая роль религиозных лидеров, ни в коем случаене следует и игнорировать эту роль.
Церковь Русская готова также участвовать в этом процессе,чтобы вносить свой миротворческий вклад в решение оченьнепростой проблемы, которая, к сожалению, в настоящиймомент могла быть приостановлена только присутствиемроссийских миротворцев. Дай Бог, чтобы миротворческийпотенциал религий заменил присутствие людей с оружием,которые разделили противоборствующие стороны.
— Вы уже упомянули майдан, после которогонаступил глубокий общественный раскол внутри самойУкраины. Но потом последовал церковный раскол —вовремя, конечно же, Фанар в Стамбуле подсуетился, да ипошло… Теперь мы видим, насколько глубок раскол вЦеркви. Вообще, как Вы считаете, Ваше Святейшество, можноли и каким образом достичь православногоединства?
— Фанар не допустил ошибку, а совершил преступление,я говорю это с горечью. С чужих мыслей и с чужих словКонстантинопольский Патриарх совершил то, что совершил. Янеслучайно подчеркиваю: с чужих, потому что обладаюинформацией о том, что Патриарх Варфоломей находился поддавлением могущественной политической силы, связанной содной из сверхдержав. Его положение в Турции, мы знаем,очень сложное, непростое. Всегда молимся за ПатриархаКонстантинопольского, понимая, что непросто емуосуществлять свое патриаршее служение. Но, тем не менее, вкакой-то момент — я ничему не хочу учить своегособрата, но в какой-то момент, может быть, нужно набратьсясилы, чтобы и самым могущественным силам сказать«нет». Думаю, этого Патриарх Варфоломей несказал и включился в конфликт. А какова была логика тех,кто стоял за Патриархом Варфоломеем, кто, собственноговоря, инспирировал этот конфликт? А логика заключалась втом, чтобы оторвать Россию, православную Россию отправославных братьев и сестер в Средиземноморье, наБлижнем Востоке. Потому что, по мнению этих стратегов, ужслишком большую роль играло и играет Православие вформировании духовной, культурной общности и, не разорвавправославные связи, невозможно было какими-то внешнимифакторами разрушить эту духовную общность. Поэтому замыселпрост: оторвать Русскую Церковь от православных Греции,арабского мира, Ближнего Востока, с тем чтобы послабеестало Православие.
— То есть попытки еще будут?
— Попытки будут и дальше. Опять-таки, не хочупроизносить никакой критики в адрес своегоконстантинопольского собрата, но, несомненно, все то, чтопроизошло потом в Константинополе, в Стамбуле,свидетельствовало о наказании Божием. Патриарх Варфоломейввел раскольников в киевскую святыню, в киевскую Софию, ипотерял Софию константинопольскую — она сталамечетью. Вот мне хотелось бы, чтобы люди задумались, чтоже произошло. Ты отобрал Святую Софию в Киеве управославных людей, у Православной Церкви, ты вошел туда ипривел туда раскольников, и ты потерял свою собственнуюСофию… Думаю, более очевидные последствия,исходящие от Божиего повеления, представить себе сложно, ипоследствия наступили незамедлительно, потому что грех былслишком велик. Ну, а выходить из этого мы должны всевместе. Нужно молиться друг за друга, по крайней мере вличных молитвах, если это сейчас затруднительно вбогослужении, поскольку мы не поминаемКонстантинопольского Патриарха в диптихах. Но молитьсянужно друг за друга и делать все для того, чтоб этоткризис в Православии, навязанный извне, как можно быстреепрошел. Русская Церковь готова пройти свою часть пути длятого, чтобы достичь этой цели.
— Ваше Святейшество, очень хочется все-такизакончить это интервью на праздничной Рождественской ноте,хотя, конечно, в этом году и Новый год, и Рождество у насбез массовых гуляний по понятным причинам, радиэпидемиологической безопасности все мы будем лишеныбольших и шумных праздников. А вот как эту радость,которая традиционно выходит за пределы божественныхбогослужений, не растерять в своем собственном сердце? Какбыть праздничным?
— Вообще праздник сопровождается проявлением двухэмоций — веселья и радости. Казалось бы, одно и тоже, однако это совсем не так.
— А чем отличаются?
— Веселье — это внешние эмоции. Вот рассказалчеловек что-то смешное, и люди засмеялись, им весело. Арадость — это состояние души. Вот когда мыпричащаемся Святых Христовых Таин, нас никто не веселит, амы выходим из храма с радостью в сердце. Когда мы делаемдобрые дела, когда добровольцы, жертвуя своим временем ирискуя здоровьем, делают добрые дела, у них в сердцерадость, но не веселье. Веселье формируется в ответ навеселые передачи по телевидению, в ответ на разные смешныеистории, — ну и дай Бог, пускай люди посмеются,повеселятся, но давайте помнить о том, что веселье пройдеточень быстро. Выключили телевизор, потушили свет,закончилось застолье, — и веселье закончилось. А вотрадость важно сохранить в сердце, ведь радость — этодар Божий. Радость, о которой я говорю, невозможносформировать никакими внешними факторами — никультурными, ни научными, ни деловыми; это состояниеформируется силой благодати Божией, которая изливается нетолько на людей православных и даже не только на людейверующих. В ответ на все то доброе, что люди делают, дажев ответ на их добрые мысли, в ответ на готовностьотказаться от того, что омрачало их сердце и доставлялоскорбь другим, Господь посылает эту радость. Я желаюименно эту Рождественскую, Божественную радость сохранятьв сердце как можно дольше.
