Тайга обступала дорогу; едва различимое облачко зноя дрожало над разогретым асфальтом. Чем дальше на север, тем зной палил сильнее; жара, пожалуй, перевалила за тридцать градусов. Листья берез, тополей и осин источали резкий горьковатый запах. Завидев речное русло впереди, я тормозил, спускался по тропинке к заросшей осокой и кувшинками мутноватой воде, чтобы освежиться.

В тихий зеленый городок, где на улицах сохранились деревянные настилы вместо каменных тротуаров, я приехал на закате, сказал машине «спасибо, что не подвела, и пошел отдыхать. В душной гостинице спалось плохо. Ночью, прихватив полотенце, я отправился на речку, она протекала в двух кварталах отсюда. Как ни странно, я оказался не одинок. На мелководье плавали и плескались купальщики, говор и смех гулко отзывались в ночной тишине. Небо струило слабый рассеянный свет - стояла белая ночь.

Я сидел в воде, пока не почувствовал прохладу. Она-то и сморила; придя в гостиницу, уснул, как убитый. Встал рано, с ощущением, будто заново родился. До назначенных встреч еще оставалось время, и я заглянул на рынок. За длинными столами шумела торговля местными дарами. Белобрысый мальчишка лет десяти продавал выводок гусят, они смешно крякали в большом решете и наседали друг на друга. Мужик, в резиновых сапогах выше колен, пришедший прямо от реки, покуривал цигарку и предлагал свежих щук и судаков. Молодые хозяйки выставили парное молоко, мед, овощи с грядок и зелень, уже поспевшую клубнику и, конечно, пироги с разнообразной начинкой.

Увиденное изобилие еды было настоящим, натуральным, без консервантов и химии, чем напичканы продукты в роскошных супермаркетах по городам. Слава Богу, подумал я, не вымерла до конца русская глубинка, по-прежнему радует живучестью. Еще больше удивило другое. Обойдя торговые ряды, я нигде не обнаружил азиатов, а без них трудно представить торжища русских городов. Русские женщины, подчиняясь азиатам, болтающим меж собой на корявом наречии, обычно стоят на таких рынках в роли поденщиц-рабынь-продавщиц. Их судьбы не тревожили чиновных самовлюбленных особ из департаментов и префектур.

Здесь же, в тихом городке, похоже, ничего подобного не было.

...У гостиницы стоял мужик в шортах, в сандалиях на босу ногу, среднего роста, плотный, как свежеспиленный пенек, достопримечательность местная - Владимир Сивцов, и ждал меня.

- Не завтракали? - спросил он.

- Нет еще.

- Пойдемте в кафе, тут в двух шагах, - предложил Владимир.

Я согласился.

Зал кафе был отделан красивой доской, сидело несколько посетителей. Мы заняли столик у окна. Пока готовили заказ, я спросил Сивцова, почему у них на рынке нет «ассов торговли» - кавказцев?

- О, это - целая история! Грачи улетели! - изрек Владимир и хитровато посмотрел на меня.

- Не понял, что за грачи?

- Поясняю, - охотно продолжал он. - Наши называют тех самых торговцев-азиатов, которыми вы заинтересовались, грачами, так и приклеилось к ним прозвище. Еще недавно их на рынке было полным-полно, а теперь, правильно вы подметили, нет ни одного. Улетели, будь они неладны.

- Они же не птицы с крыльями, чтобы летать, - возразил я собеседнику. - Если не секрет, что за «целая история»?

Сивцов пытливо взглянул мне в глаза, будто изучал, прикидывал, стоит ли раскрывать историю. Я особо не настаивал, как сам решит. Владимир Николаевич молчал минуты две-три, собираясь с мыслями, потом заговорил неторопливо.

- У меня небольшой цех по разделки древесины на окраине городка. Обычно я там и перекушу что-то - стакан чаю, бутерброд, а в тот раз обедать поехал домой. Из школы вернулась старшая дочка Катя, в седьмом классе училась. Вижу, что-то ее смущает, вроде бы сторонится меня, а прежде с ней такого не бывало. Ну, я приступил с расспросами. Смотрю, дочь достала из куртки пакетик с белым порошком. «Пап, - говорит, - нам в школе потихоньку дал дядя-кавказец, он с другими дядями ремонтом занимался в спортзале. Сказал, если понравится, еще даст...».

«Только тебе дал или и другим тоже давал?» - уточнил я. «Другим давал, а как же!» - призналась Катя.

Страшная догадка промелькнула в голове, и я решил ее проверить. Сунул пакет с порошком в карман, сел за руль и поехал на сыроваренный завод, там знакомый заведовал лабораторией, где имелось нужное оборудование. Отдал ему порошок, объяснил, что к чему. Минут через десять приятель вернулся из другой комнаты. «Анализ показал на наркотик! - огорошил он. - Не очень сильный наркотик по действию, где-то средней тяжести. Но для первого этапа, для втягивания детей в наркоту - вполне подходит».

Едва я представил, что эта гадость из пакета попала бы в рот моей дочери, меня бросило в жар, на лбу выступил пот. «Добрались и до нас! - вырвалось у меня. - Куда податься? В милицию пойти?». «Вряд ли к ним стоит идти, - рассуждал заведующий лабораторией. - Стражи порядка - пустой звук, может, и заодно с теми, кто сует детям наркотики, сосут свою долю. Тут надобно шевелить мозгами. Ты, Володя - мужик тертый, и в городе у нас есть такие же; давайте, ребята, напрягите извилины...».

 

2

Желая перебороть гнетущее утомление, Сивцов попробовал опереться на бамбук, спина скользнула по стволу, и он навзничь упал в жесткую траву джунглей. В глаза сыпанули искры, небо быстро меняло расцветку, как бывает, когда запускают салют. Успел выхватить взглядом огромную-преогромную соломину над головой - бамбук вымахал высоченный.

Владимир впал в беспамятство. Если бы кто со стороны увидел его, опрокинутого с закрытыми глазами под бамбуком, то, наверняка, подумал, что для Сивцова наступил конец.

И лежал русский парень, корнями с богомольного светлого Севера, в азиатских джунглях, будто украденный Иудой-Кощеем из дома, да случайно сброшенный злым волшебником из-за облаков на съедение шакалам. Не удивляйтесь: наверное, нет и самой далекой страны, чья земля не была бы полита русской кровью, пусть, может, и не так обильно, как на Родине, но все же полита достаточно.

Не по своей воле, а по приказу воевал Сивцов в азиатчине, обучал аборигенов искусству разведки и боя, и хорошо обучал. Ученики громили янки, у них под ногами горела земля: получайте, проклятые американцы за убитых детей и стариков, за то, что всюду сеяли «белую смерть». Он помнил из истории, как заокеанские «человеколюбцы» превратили сбыт наркотиков в доходный бизнес. Член королевской комиссии по опиуму из Великобритании еще в конце девятнадцатого века хвастал, что пока Китай остается нацией наркоманов, англичанам не стоит бояться того, что он станет серьезной военной державой, привычка к наркотикам высасывает жизненную силу из китайцев.

Так они и сосали бы Великий Восток до последнего китайца, но в сороковые годы двадцатого века встал у власти умный правитель, казнил сразу пятьдесят тысяч наркоманов, обрубил постромки англо-американской мафии, и она, не солоно хлебавши, повернула свои оглобли в южную Азию.

Еще он хранил в памяти, когда был в командировке в Тегеране, жуткую картинку. Проезжали по небольшой площади, увидел виселицы и болтавшиеся на них трупы.

Вздрогнул от неожиданности, спросил сопровождавшего: «Что такое?». «Это наркоманы! - без эмоций кинул тот. -

У нас за наркотики положена смертная казнь...»

...Владимир очнулся. Сел под бамбуком, достал флягу, взятую у американца-охранника, которого убил; глотнул воды. Прислушался: погони вроде не было. Надо как-то добираться до границы смежного государства, искать убежища в российском посольстве. Он владел пятью иностранными языками, надеялся обходными путями пробраться. После того, как Советский Союз «приказал долго жить», во что Сивцов не мог поверить до сего момента, им, кто представлял Союз за рубежом, стало жить трудно и опасно. Янки заполучили от предателей Союза секретные данные на русских разведчиков, и охотились за ними, как за волками. Выследили Сивцова, схватили, посадили в тюрьму. Владимир был не лыком шит, не собирался отдавать собственную жизнь за понюшку табака. Изучив систему охраны, он замыслил побег, и это ему удалось.

Продираясь джунглями, от селения к селению, Владимир достиг своей цели. Та история - отдельное повествование, а конец у неё такой. В посольстве, куда пришел Владимир после трудного пути, его встретил представитель «новой российской плеяды», выпестованной в ельцинском духе; перед ним сидел чиновник, взирающий на всё с высоты личной выгоды. Выслушав Сивцова, он удалился в другое помещение, с полчаса отсутствовал. Появился, держа в руке бумажку, сел за стол, положил её перед собой.

- Наши партнеры, - высокомерно заговорил он, - сообщили, что вас нет, вы не существуете - убиты, то есть Сивцов отбыл на тот свет. А вот человек, который передо мной, которого я вижу, Сивцов или нет - большой вопрос!

Владимир остолбенел от лжи и наглости чиновника, почувствовал какую-то сверхъестественную силу в себе.

- Какие партнеры? - задыхаясь, спросил он.

-Американские! - гордо бросил дипломат.

Молнией озарила Владимира мысль: значит, и этот россиянин-дипломат заодно с янки. Сивцов пружинисто встал, резким движением схватил дипломата за горло:

-Ты, гнида, оформляй мой отъезд тут же, иначе придушу, как, котенка, пикнуть не успеешь, - и придавил ему горло.

«Новый россиянин» захрипел, закачал головой. Сивцов водворил его в кресло, водой из пластиковой бутылки плеснул в лицо. Тот пришел в себя от шока.

-Че, так? - пыхтел дипломат. - Оформлю, не вопрос.

-Держи язык за зубами! - напомнил Владимир.

Так вернулся он домой, к семье, которая не выезжала с ним в заграничную командировку. В демократической России дела для Сивцова не нашлось; его владение пятью языками, огромный опыт никому были не нужны. Теперь требовались люди другой, чем он, формации: воры, уголовники, проходимцы, мошенники - перед ними чиновники распахивали всякие двери.

Вскоре Сивцов уехал на малую родину своей матери, в небольшой северный городок, где и довелось с ним встретиться.

 

3

Малиновые полоски на небе перетекали в оранжевые, а ниже по горизонту оранжевые узоры отливали багрянцем, слабым фиолетовым оттенком, причудливо переплетались, создавали картину, которую не передать на полотне и самому талантливому художнику. Только на севере бывают такие необычные закаты, когда их наблюдаешь, душу посещает тихая радость. И Владимир чувствовал тайную радость, какой никогда не испытывал в джунглях, хотел продлить ее, отрешиться от суетности.

Но во двор дома, где он сидел за длинным столом, установленным на берегу небольшого пруда, уже подходили мужики. С десяток набралось, наиболее влиятельных в городке, не имеющих прямого отношения к официальной власти. Как поступить с кавказцами, сующими детям наркотики? Им предстояло решить.

- К участковому надо идтить, - тараторил директор сети магазинов «Чародей» Арсений Дубов, невысокий крепыш лет пятидесяти, совершенно лысый. - Пусть ищет и привлекает, милиция за то и деньги получает. А нам проявлять самодеятельность ни к чему. К участковому надо! Давайте направим представителя к участковому...

- Шел бы ты, Арсен, со своим участковым в задницу, заладил, к участковому да к участковому - вскипел хозяин автомастерской Юрий Зверев, длинный, как верста, свирепого вида мужик, отчасти внешностью своей оправдывающий фамилию, у него две дочери ходили в школу. - Хрен чего он решит, твой участковый. Может, еще против нас бумагу составит, да генералу в Вологду отошлет, потом не отмоешься. Вот и будет тебе участковый, маслом мазанный. По-другому надо, без соплей, раз - и в дышло...

-Юрий, ты чего обижаешь Арсена? - вставил Сивцов. - Посылаешь куда подальше. Помягче выражайся. Твое предложение?

 - Я считаю так, - Зверев рубанул ребром ладони по столу. - Собрать шушеру наркотическую, отвезти на берег, проучить, и пусть уносит от сюда свои ноги навсегда. Тогда мы чего-то добьемся.

За столом повисла тишина. Мужики размышляли над предложением Зверева. Вроде бы оно правильное. А ну, как боком обернется?

- Вдруг нажалуются в милицию, властям? - засомневался местный лесной воротила Вадим Сорокин. - Уголовщину еще пришьют. Не-е, я против...

Все разом зашумели.

- А травить наших детей наркотой - не уголовщина? - вскинулся Юрий. - Ещё какая уголовщина! Так чего милиция и власти молчат?

- Это их проблемы! - огрызнулся Сорокин.

Страсти еще кипели у пруда, но уже неспешно густели сумерки, городок отходил ко сну. Надо было на что-то решаться, или совсем отказаться от затеи.

- Подвожу черту, - встал Сивцов. - Кто не согласен - отходи в сторону, остальные - по машинам. Предупреждаю - о собрании не болтать, будто его не было.

Как мужики отловили наркодельцов, загрузили в «Газели» и доставили на берег, описывать не буду. Бывший майор Сивцов не растерял навыков разведчика, операцию провел блестяще, без шума и суеты. Все наркотики, что были у южан рассованы по пакетам или еще не рассованы, отобрали. Наломали бока им изрядно за уже содеянное зло. Отвезли на ближайшую железнодорожную станцию - за двадцать километров от городка. «Пока живые, - сказали им на прощание, - убирайтесь. Если еще появитесь, живыми не уйдете».

Власти и милиция сделали вид, что в городке ничего не произошло.

- С тех пор у нас тишина по части наркотиков - улыбнулся Владимир. - Грачи улетели!

 

Вологда, октябрь 2012 г.