Почему
кто-то
матерится,
а кто-то нет? Так бы я поставил вопрос.
«Человек матерится, потому что жизнь тяжелая»,
процедят бывалые люди со снисходительными выражениями на
лицах. В подтексте явственно прозвучит: «Вот прижмет
тебя как следует, ты и не так еще запоешь». Вроде
как жизнь тяжелая — вот и матюгаются... Выходит, что
у тех, кто «выражается по матушке», жизнь
тяжелее, чем у тех, кто обходится без мата? Так что ли? Да
совсем не так. Приведу два противоположных примера. Так
называемые успешные люди еще как ругаются — просто с
души воротит. Ругаются и в узком кругу избранных
мультимиллионеров, и на публике. А в тюрьме, наоборот,
мат
как-то нечасто звучит. Может, в тюрьме лучше условия
жизни, чем на личной яхте, плывущей по вечно теплому морю?
Не лучше. И значит, не в тяжелой жизни дело.
***
Почему же люди матерятся? Одна из причин в том, что
матерная брань воспринимается как сильные слова. Нужны
человеку сильные слова? Разумеется, кто ж спорит. Для
выражения сильных чувств мы и подыскиваем соответствующие
слова. Вялые и блеклые слова тут не подойдут.
Только вот вопрос: является ли мат самым сильнодействующим
средством? И еще одно: является ли мат универсальным
средством? Нет, и еще раз нет!
Часто люди матерятся, когда по-хорошему договориться не
могут. Вот и договариваются по-плохому, с пеной у рта и
нецензурной бранью, так сказать, применяя популярное
сильнодействующее средство. Но вот в чем штука: благодаря
этой распространенности мат перестает восприниматься со
всей остротой. Люди к нему адаптировались, попривыкли и до
некоторой степени потеряли чувствительность. Их матом не
пробьешь.
По своему опыту и по опыту других скажу, что самые сильные
слова — не матюги, а
короткая фраза, сплошь состоящая из общеупотребительной
лексики. Но сказанная в нужное время точно подобранными
словами по вполне конкретному поводу.
Это наблюдение блестяще подтверждает мировой опыт
«троллинга». Густо матерящиеся тролли —
не самые интересные сетевые персонажи, больше всего
«цепляют» автора те, кто его «тонко
троллит».
Но и в нормальной жизни складывается примерно та же
ситуация с благородными попытками привести в чувство
другого человека. А именно: грубо обругать человека
оказывается не так эффективно, как задеть за живое и
объяснить обстановку без мата. Матерные выражения —
самые грубые, но не самые сильные. Выматерился —
значит нагрубил, но совсем не значит, что победил.
Считать мат универсальным средством в конфликте просто
глупо. Это все равно, что считать универсальным средством
в конфликте крик. Тут у кого-то загорятся глаза:
— Без крика на грешной земле не получается! Ничего
сделано не будет, ребята расслабляются, пока не наорешь.
— Ну да, некоторые и без бутылки ничего не могут
сработать. Тут пол-литра, там пол-литра — через год
работы получайте готового алкоголика. Дельные люди и без
этого дельные. Я вот сталкивался с мемуарами про
знаменитых руководителей больших коллективов, которые на
подчиненных... голоса не повышали, а порядок при них был
отменный. Как-то обходились без атмосферы скандала и
перманентной истерики. В сердце впиваются не крикливые
многословные послания алкоголика в автобусе, а то
немногое, что цедит полушепотом близкий человек посреди
шумной ссоры.
* * *
Нам повезло: мы думаем и объясняемся на русском языке. По
своим возможностям русский — один из самых богатых и
выразительных языков в мире. И мат —
лишь пренебрежимо малая часть русской лексики. Некоторые
останавливают себя на матерном полуслове и заканчивают
готовое сорваться с языка грязное ругательство неожиданно
прилично, благозвучно. Это называется эвфемизмами (от
греческого «благозвучие»). Некоторые вообще
держатся в стороне от мата, от эвфемизмов. Как они живут и
выражают свое отношение к жизни?
Отказ от мата никак не обеднит разнообразие нашего языка,
не обеднит нашу жизнь. Посмотрите, какие возможности у
нашего языка с одними только суффиксами!
Когда я начал заниматься французским, то прочел
«Маленького принца» в оригинале. У меня к
переводчику Сент-Экзюпери нет претензий, одни
благодарности, хотя я пришел к выводу, что название можно
бы перевести иначе. Во французском нет привычного нам
обильного арсенала суффиксов. Если француз хочет сказать
нечто уменьшительно-ласкательное, он вынужден прибавлять
«маленький». У него выхода другого нет.
Как перевести название книги Le Petit Prince? На
английский однозначно: The Little Prince. На русский
вариантов больше. 1. «Prince» можно передать
калькой «принц» или же «князь». 2.
»Petit» буквально означает
«маленький», и в этом буквализме переводчика
есть свой резон, поскольку книжка про встречу автора с
маленьким мальчиком, который проходит непростой путь
взросления. Есть и небуквальный способ перевода. Так,
можно придать слову «Prince»
уменьшительно-ласкательный оттенок, учитывая, что у автора
к персонажу именно ласковое отношение.
Только надо проследить, чтобы уменьшительно-ласкательный
оттенок не придал излишних комических нот персонажу:
«принчик», «принцуля» тут не
подойдет. С формами слова «князь» попроще.
«Княжич» все-таки лучше, хотя тут сразу
думается о величавом княжеском доме, о придворных с
многочисленными слугами... А вот «князек»
точно не годится из-за пренебрежительного оттенка. Может,
вообще перевести неологизмом «князик»?
Помнится, одного персонажа русской литературы
«графчик» звали — и без всякой усмешки,
с одной лишь нежностью.
По мне, так пусть остается, как было: «Маленький
принц», хотя на русском языке просятся и разные
другие варианты. С русским переводом больше проблем, чем с
английским, потому что в русском языке больше
возможностей.
Теперь от досужих мыслей про перевод с суффиксами вернемся
к нашей проблеме. Берусь утверждать: можно весь
мат
заменить на немат на одних только суффиксах к обычным
неругательным словам. Я серьезно. Получится нимало не
слабее, а вот грубость и отвратительная грязь уйдет.